Графика 'Слова'

      В книге 'Текстология' академик Д.С. Лихачев предложил свой взгляд на проблемы при установлении авторства поэмы 'Слово о полку Игореве'. 'Существенное значение в определении авторства, - считает выдающийся ученый, - следует придавать совпадению показаний разнородного характера. Если к установлению авторства приводит группа разнородных признаков, например, основанных на анализе языка и стиля, идейного содержания, на косвенных указаниях в тексте самого произведения и в документах эпохи, на анализе почерка, - то доказательность атрибуции значительно повышается. Мы могли бы сравнить атрибуцию по разнородным признакам с определением точки в пространстве по нескольким координатам'.

      При разработке версии о личности поэта, мотивации и возможности создания им 'Слова' я стремился выявить возможные признаки этой личности, сохранившиеся в древнерусских летописях и былинах. Банк имеющихся разнородных признаков существенно отличается от требований, предъявленных Д.С. Лихачевым к бесспорным доказательствам. Однако оставлять без внимания имеющиеся в летописях и былинах факты, приведенные мною в двух эссе: 'Возвращение' и 'Графика Слова', считаю непростительной ошибкой.

      Средневековый литератор (к которым можно отнести и создателя 'Слова'), как правило, был или очевидцем, или очень близким человеком к участнику события, доверившему ему свою информацию во всех подробностях, со всевозможной подоплекой.

      Исходя из расшифровки тайной подписи поэта, в которой он называет себя Ходыной, можно сделать несколько выводов. Во-первых он приятель князя Олега Святославича Лопасненского, сына киевского князя Святослава Всеволодовича. Значит, он вместе с Олегом защищал Путивль и Посемье от набега хана Гзы, то есть был очевидцем и непосредственным активным участником событий лета 1185 года. Ипатьевская летопись указывает, что Святослав Киевский отправил в Посемье сына Олега и Владимира. Не сынов Олега и Владимира, а сына своего Олега и какого-то еще Владимира, судя по всему, князя. Если бы статус Владимира, сопровождавшего Олега, был иным, летописец был обязан уточнить его, не уравновешивая только по именам в одной фразе Богом избранных князей с их подданными.

      Из князей, находившихся в Путивле, та же летопись называет лишь Владимира Галицкого, прибывшего к своему зятю Игорю Святославичу перед походом и покинувшего его лишь через два года. Теперь на графике 'Слова' мы имеем координаты Владимира Ярославича в пространстве и во времени: Путивль 1184-1187 годы, участник событий в защите Посемья вместе со своим близким другом Олегом Лопасненским. Владимир, бывший зять Святослава Киевского, и после смерти его жены не потерял доверия и расположения тестя. По первому же требованию Владимир получил в помощь от бывшего тестя сильную дружину во главе с самым воинственным сыном киевского князя.

      Приятельские отношения Владимира Галицкого с Олегом Святославичем и отзывчивость киевского князя к своему бывшему зятю дают возможность предположить, что именно в сфрагиде о Бояне и Ходыне имеется прямое письменное указание на то, что Владимир Ярославич Галицкий был поэтом-'песнетворцем' Святослава Всеволодовича. Золотое слово Святослава, со слезами смешанное, слышал и видел сам поэт. Он же и передал его в стихотворной форме, назвав себя при этом в угоду киевскому князю, его песнетворцем. Галицкому изгнаннику надо было оправдать проступок Игоря и получить военную помощь от русских князей. Но получил он только дружину Олега, который в случае гибели пленников сам становился Новгород-Северским князем.

      Родственные и доверительные отношения Владимира Галицкого с бывшим тестем и его сыном очень убедительны, если их сравнивать со взаимоотношениями киевского князя с переяславским. При всем показном сочувствии к осажденному половцами Кончака Владимиру Глебовичу, помощь к нему так и не пришла вовремя. Тактика выжидания великими князьями привела к тому, что Владимир Переяславский чуть было не погиб на глазах своих горожан во время вылазки из замка. А ведь Владимир Глебович был зятем Ярославу Черниговскому, а его сестра была женой Всеволода, брата князя Игоря. Переяславль в отличие от Путивля имел больше шансов получить военную помощь из Киева, Чернигова, Белгорода и Вышгорода. Ведь он никого не обманул, не подвел, как Игорь с братией! Поэтому приоритет в оказании помощи 'виноватому' Путивлю перед 'невиновным' Переяславлем можно целиком отнести на счет личного влияния Владимира, упомянутого в летописи, как соратника Олега.

      Из-за долгих лет, проведенных в изгнании, Владимир назвал себя в поэме Ходыной, то есть изгоем. Обращаясь в 'Слове' к отцу, он выстроил его инициалы, образовав слово 'ГОЯ'. Эту игру слов тоже можно считать сфрагидой.

      Споры и конфликты Владимира Галицкого с отцом и галицкими боярами всегда заканчивались в его пользу. Князь, не имевший своего удела и собственной дружины, пользовался ощутимым авторитетом у своих современников! За счет чего? Можно предположить - за поэтический дар и некоторые другие гуманитарные способности, которые ему удалось развить, не встречая запрета отца и близких.

      И, наконец, сравнение 'Слова' с Поучением, заложенное во фразе 'Начаться же этой повести от старого Владимира до нынешнего...'. Здесь Владимир Мономах - князь-писатель, борец с междоусобицами стоит рядом с князем- поэтом Владимиром Галицким, заклеймившим позором своих современников, увлеченных раздорами и интригами.

      Зависимость судьбы Владимира от судьбы Игоря, находящегося в половецком плену, была той движущей силой души, которая, в ответ на плачи и причитания русских жен, очень быстро сложила зачин Слова об Игоре.

      Вот лишь некоторая часть той атрибуции, которая, на мой взгляд, вполне может отвечать требованиям, перечисленным академиком Д.С. Лихачевым для определения авторства поэмы 'Слово о полку Игореве'.

 


"Графика слова"
© В. Семенов