Старинный портрет молодого человека
В иконописи, в былине и в летописи

 
      Итак, прибыв к Игорю перед походом,Владимир Галицкий мог лично познакомиться со всеми его участниками и наверняка хорошо был осведомлен об их планах. Но почему он не пошел с ними, а осталсяс сестрой в Путивле? Ответ подскажет нам живая народная память, былина.

      Среди древних былин, записанных только в Прионежье, есть удивительная по мастерству композиции и сюжета крестьянская новелла о галицком княжиче Дюке Степановиче.

      Это одна из самых популярных легенд от Белого озера до Белого моря в течение многих веков. Родом Дюк был из Галича (запомним).Юный Дюк покорял сердца слушателей своим легким нравом, элегантностью, силой и удалью, достойной лучших богатырей. Несметные богатства его города давали ему возможность подтрунивать даже над самим великим князем Киевским.

      В таежных волостях Олонецкой губернии известный русский фольклорист Павел Николаевич Рыбников в 60-х годах прошлого столетия записал тринадцать вариантов былины о Дюке Степановиче.

      Кто же он - красивый, сильный и богатый повеса из богатого города Галича? Чтобы попытаться найти летописные исторические реалии, заложенные в сюжет былины о Дюке Степановиче, выделим сведения о главном:

  1. Дюк родом из Галича-Волынского.
  2. Там у него мать-вдова (называется по-разному).
  3. Киевский князь относится к нему по-родственному снисходительно.
  4. Галич превосходит Киев в богатстве городского убранства, в качестве продуктов питания и фуража, в одежде горожан и княжеской прислуги.
  5. Дюк - щеголь и богатырь.
  6. Его соперник, боярин из Вышгорода Чурила Пленкович, проигрывает Дюку в состязаниях в силе, в скачках и в щегольстве.
  7. Дюк знает великих русских богатырей, которые относятся к нему доброжелательно.
  8. Славится быстрая Дюкова поездочка.
  9. Дюк охотится в заводях. Стреляет дорогими сложными стрелами, но ни одна стрела не попадает в цель.
  10. Его имущество не могут оценить.
  11. Иногда Дюк в роли Хотена Блудовича.
  12. Так как Дюк постоянно соперничает с Чурилой, былины о Чуриле следует рассматривать как дополнение сведений о Дюке.
  13. Последнее обстоятельство, на котором мы остановимся в былине, - это значение имени молодого галичанина Дюка Степановича.
      Дюк в романских языках означает - князь. Русские князья с ХI века заселяли Галич приглашенными на службу или захваченными в плен венграми, поляками, сербами, болгарами, чехами, греками, евреями и половцами, которые старались жить колониями или по ряду причин (скажем, религиозных) медленно растворялись в среде местного русского населения. При столь пестром этническом составе церковной, дружинной, купеческой и ремесленнической прослойки можно утверждать, что латинский или один из романских языков был в обиходе галицкого двора на втором месте, как язык межнационального общения и различных служб. Им владели почти все иностранные приближенные князя, тогда как русским очень многие из них не владели. Значит, Дюк - это социальный статус молодого галицкого князя, отца которого звали Степаном.

      Родословная великих галицких князей берет начало от старшего сына Ярослава Мудрого - Владимира. За свою тридцатидвухлетнюю жизнь он оставил память о себе как о строителе Новгородского Софийского собора и последнем предводителе похода русичей на Византию, закончившегося весьма плачевно для его участников.

      Сын Владимира Ярославича Ростислав в 1064 году бежал из-под опеки в Тьмутаракань с сыновьями новгородского посадника Остромира-Вышатой и Пореем. Через три года его отравили.

      Через 16 лет после смерти отца Володарь Ростиславич бежит из Чернигова, тоже от сиротской опеки, в Тьмутаракань. После долгих перипетий съезд русских князей выделяет трем юным братьям Ростиславичам небольшие города: Перемышль, Галич, Теребовль.

      В 1124 году братья оставили наследником трех княжеств сына Володаря - Владимерку, который в 1141 году сделал Галич столицей объединенного княжества.

      Весной 1153 года, после внезапной смерти Владимерки, на галицкий золотой стол сел юный Ярослав, названный в поэме 'Слово о полку Игореве' Осмомыслом. С этого года в Галиче правят потомки Владимира Володарьевича - Ярослав, затем его сын Владимир с 1187 по 1198 год.

      Роман Мстиславич Волынский задолго до вступления на галицкий трон похоронил мать и не может считаться прототипом былинного Дюка. Не может быть речи о кураже в Киеве малолетних сыновей Романа - Даниила и Василька.

      Шанс покуражиться перед великим киевским князем Рюриком Ростиславичем был у его зятя Святослава Игоревича (сына героя поэмы), но нет сведений о том, что его мать пережила мужа и, овдовев, отправила сына в Киев (из Чернигова). Известно, что в 1212 году Святослав Игоревич с братом Романом был повешен в Галиче перед замком своего деда Ярослава Осмомысла. 

      Очень недолго в Галиче правил венгерский королевич, но он также не смел бы появиться в Киеве с проделками Дюка Степановича.

      Среди семи имен князей, правивших в Галиче с 1141 года до его разорения и переноса столицы княжества в г.Холм, летопись не упоминает ни одного князя, которого звали бы Степаном. Известно, что женою князя Владимерки была дочь венгерского короля Кальмана I Книжника. Ипатьевская летопись сообщает, что во время войны Владимерки против киевского князя и венгерского короля побежденный галицкий князь давал клятву выполнить предъявляемые условия, целуя чудотворный крест Святого Стефана. Он мог клясться, целуя любой другой крест или икону. Но именем Святого Стефана, предположительно, мог быть назван по настоянию матери в крещении его сын Ярослав. Следовательно, Владимерка клялся в первую очередь именем сына выполнять условия победителей. Теперь мы можем предположить, что былинный Дюк Степанович - это не кто иной, как Владимир Ярославич Галицкий (1150-1198).

      Таким образом, сын Ярослава Осмомысла назывался в родном Галиче Дюком Стефановичем, а в далеких северных городах Белозерске и Каргополе, принадлежавших Ольге Юрьевне - матери Дюка, его знали как Дюка Степановича.

      Вернемся к былине, которая рассказывает о состязании двух щеголей. Встретились в древнем Киеве два франта. Встретились и поспорили, кто кого перещеголяет? Договорились на протяжении трех лет ежедневно выходить в новых нарядах. Одним из спорщиков и был галицкий княжич Дюк Степанович, а другим - Чюрила Пленкович из Вышгорода.

      Чюрила обожал наряжаться в заморские платья. Дюк же удивил народ одеждой и украшениями, которыми когда-то в старину любовались предки. Поэт-былинник рассказывает о нем как о человеке необычном, даже странном.

      Так, в один из дней галичанин вышел в лаптях, на носках которых ярко горели яхонты-самоцветы. Понадобились они богатырю для дальних поездок, "чтобы ночью видно было ехати". Так что после этого в споре за галичанина ручалась вся голь киевская. Понравился ей стильный и щедрый Дюк, признали его победителем.

      Передо мной портрет из Третьяковской галереи. На небольшом диване сидит молодой человек. Шапка густых стриженых волос охвачена золотой диадемой, усыпанной жемчугом с красным рубином посередине. Из-под откинутого плаща видны роскошные стальные доспехи. Настороженный взгляд, короткий меч, вытянутый наполовину из ножен. Юноша-акселерат высок, слегка сутулится. На ногах странная обувь. До колен намотаны онучи, а на колодках сверкают крупные драгоценные камни.

      Сверху слева в назидающей позе святой Дмитрий Солунский. Справа вместо ангела или Серафима - крылатая дева-муза. Муза, а может, античная нимфа, вот-вот наденет на голову юноши небольшую корону.

      Кто это? От чего предостерегает юношу яростно жестикулирующий святой Дмитрий? Какого царства-государства и по какому поводу крылатая дева муза-нимфа желает надеть корону на его голову? В какой поход собрался храбрый воин, одев элегантные доспехи и обувшись в полотняные онучи, увешанные драгоценными яхонтами и рубинами?

      Изобразить так святого - святотатство! Но изобразить в ХII веке куражистого княжича так мог только художник, в совершенстве владеющий священной кистью иконописания!

      Так значит, юноша, сидящий передо мной на портрете XII века из Третьяковки, - герой онежских былин Дюк Степанович? Справедливости ради отмечу, что такой вариант победы Дюка мы можем узнать только от крестьянина из деревни Новинка Андрея Сорокина и от кенозерского крестьянина Ивана Сивцева, песни которых опубликовал в прошлом веке известный русский фольклорист Павел Николаевич Рыбников. Другие авторы онежских песен яхонтов-самоцветов на обуви Дюка не отмечали.

      В память о пребывании Владимира Ярославича Галицкого в Киеве (предположительно, в 1170 году) неизвестный былинник сочинил сюжет о Дюке Степановиче. Неизвестный художник, а может, славившийся в то время Петр-Милонег, нарисовал правдивый портрет тщеславного Дюка. А через пятнадцать лет молодому человеку, сидящему на бересте, предстояло создать первую и непревзойденную русскую поэму 'Слово о полку Игореве'.

      Былина называет лишь две слабости у привлекательного молодого человека. Во-первых, он чрезмерно хвалит родной город за его богатства. А во-вторых, у Дюка плохое зрение. На охоте он выпускает в гусей-лебедей триста три стрелы, но ни одна из них не находит цели.

      Теперь мы знаем, что Дюк Степанович - это светский статус и крестное имя Владимира Ярославича Галицкого. Его былинный соперник Чюрила Пленкович в реальной жизни назывался боярином Чурыной. За девяносто девять лет в Галиче родилось и выросло четыре поколения князей. Однако из-за кровавых междоусобиц за киевский престол, в которых деятельное участие принимали все галицкие князья, появляться их сыновьям в Киеве было небезопасно. И это только укрепляет нашу догадку. Не было в истории другого княжича, кроме Владимира Ярославича, который мог назвать Галич родным и со спокойной уверенностью наследника гордиться им перед вышгородским боярином Чурыной и великим киевским князем. Тем более что великий киевский князь Святослав Всеволодович был Владимиру Галицкому тестем!

      В былине матушка Дюка названа вдовой, и это еще одно подтверждение тому, что былинный герой - не кто иной, как Владимир Галицкий. Княгиня Ольга, дочь Юрия Долгорукого, после разрыва с мужем в 1172 году действительно до самой смерти оставалась 'соломенной вдовой'. Остаток жизни она провела в родном Суздале, ушла в монастырь, где и скончалась.

      Вот и ответ на наш вопрос: именно по причине слабого зрения Владимир Галицкий был обречен на устранение от государственных дел и военных походов. В средние века в среде аристократов и духовенства все объясняли просто: 'Не угодно Богу твое старейшинство, вот и послал он тебе слабое зрение'. Кстати, когда Ярослав Осмомысл впервые повел свою дружину в поход, бояре под предлогом опасения за жизнь князя отстранили его от руководства боем. Больше Ярослав до конца жизни на боевого коня не садился. Этот факт позволяет предположить, что и Осмомысл страдал плохим зрением, от него близорукость унаследовал и Владимир Галицкий.

      Теперь становится понятным, почему Владимир Ярославич не участвовал в походе князя Игоря в 1185 году, а находился в Путивле на городской стене, где вместе с Ярославной и женой буй Тура Всеволода своенравной Глебовной ожидал вестей из степи. Мы знаем, что автор 'Слова' осуждал сепаратный поход своего зятя, но едва ли из-за этого он не пошел бы с человеком, которому многим был обязан.

      С юности уделом Владимира становятся книгохранилища и общение с эпическими и обрядовыми песнопевцами. В этом он чем-то похож на принца датского Гамлета. Летописцы и былинники, знахари и лицедеи, отставные дружинники и бояре, лучшие волхвы и умнейшие православные иереи Руси могли стать утешителями опального княжича. Не по этой ли причине в 'Слове' постоянно встречаются выдержки из 'Повести временных лет', словно поэт знал их наизусть.

      В одной сравнительно небольшой поэме отразилось и знание современного автору язычества отдельных польских княжеств, где он побывал, и гомеровский эпос о троянцах, античные истории об антах, германские предания о крымских готах, хазарский церемониал на языке исчезнувшего к тому времени народа!

      Но, увы, отстраненный отцом от дел, Владимир все чаще предавался развлечениям в пьяных компаниях. Осмомысла возмущало поведение сына. Долгое время в споре с отцом мать поддерживала сына. Но Ярослав, хоть и не всегда с честью выходивший из семейных перебранок, пользуясь правом князя, постепенно превратил обоих в изгоев.

      Каждому, кто осмеливается помочь Владимиру, Осмомысл шлет угрозы, а затем с помощью наемных войск разоряет города и села. Предоставив временное пристанище изгою, его дядя Михалко Торческий оказался осажденным и после ультиматума обменял племянника на находившегося в плену своего брата.

      За пятнадцать лет (с 1170 по 1185 год) Владимир Ярославич был трижды выгнан из дома своим отцом. В общей сложности более пяти лет провел он в изгнании, в ходьбе и унижениях по различным княжествам. За эти долгие скитания князь-изгой мог быть назван в народе или называл себя сам 'Ходыной'. Такое предположение позволяет считать, что автор поэмы назвал себя рядом с именем Бояна, как бы подписывая свое произведение:

'Говорили Боян и Ходына,

Святослава песнотворцы,

Старого времени Ярослава,

Олега-князя любимцы:

'Тяжко тебе, голова, без плеч,

зло тебе, тело, без головы',- 

Русской земле без Игоря'.

                         

                      (перевод В.Семенова)
      Неоднозначная талантливая личность первого поэта Руси в чем-то похожа на известные нам образы Пушкина, Кольцова, Ершова, Есенина, Высоцкого. Никто не собирается их осуждать за пристрастия к вину и женскому обществу. Многие даже считают, что поэтам это свойственно.

      Однако летописное указание на ту же 'творческую жилку' у Владимира Галицкого навсегда вычеркнуло его имя из трудов отечественных исследователей 'Слова' как возможного автора поэмы. Наглядный пример тому образ Владимира в опере Бородина 'Князь Игорь'. Давайте перешагнем через мрачную двуликость и ложный стыд и станем ценить своих древних поэтов по мере их таланта, а не по летописному доносу! А склонность к веселым компаниям будем считать еще одним доказательством того, что перед нами истинный поэт!

      Через некоторое время после смерти поэта появляется заметная пауза в Ипатьевской летописи. Начиная ХIII век с пятилетним опозданием, ретроспективно, она продолжается уже не как общерусский летописный свод галицкого князя, а как обособленная хроника второй династии великих галицких князей (Галицко-Волынская летопись). В ХIII веке из оформления галицких рукописей начинают быстро исчезать тератологические инициалы и заставки, напоминающие о языческих мифах древних россов, образами из которых насыщено 'Слово о полку Игореве'. Эти факты позволяют предположить, что главным составителем первого общерусского летописного свода и автором 'Слова' был один и тот же человек, галицкий князь Владимир Ярославич.


"Возвращение" (эссе)
© В. Семенов