ТРАЯНОВА ЗЕМЛЯ ИЛИ - БОЯНОВА?

1.

В своем переводе "Слова о полку Игореве" на язык "сего времени", давая обоснование перевода, я должен был избрать одно из двух в толковании Траяна, который в "Слове" упомянут неоднократно: либо это и впрямь Троян или даже Траян (римский император I века н. э.), или же "Троян" произошло из "Боян" вследствие “искажения переписчиком или издателем "Слова" имени "Боян". Лигатура "тр" в западнорусской графике писалась, как буквы "Б" и "З". Отсюда "Зоянь" в Екатерининской копии.

Этой последней точки зрения держался профессор Н. С. Тихонравов, Эрбен и ряд других исследователей.

Автор данной статьи примыкает к тихонравовскому взгляду: вместо "Троян" следует читать Боян.

В первую очередь нас приводит к такому взгляду буквально не поддающаяся описанию разноголосица и "взаимоистребление" в лагере "траянцев" или "троянцев" - обозначим так для краткости группу исследователей, которые стоят за Траяна - Трояна исторического, или же мифологического, или же историко-литературного.

В самом деле, не может же этот Троян быть одновременно: 1) римским императором Траяном, 2) Рюриком - Синеусом - Трувором, 3) Кием - Щеком - Хоривом, 4) Святославом Игоревичем, 5) Владимиром Мономахом, 6) Олегом Святославичем, 7) царем Трои и, наконец, 8) "божеством южного славянства"!

Короче говоря, помимо римского и троянского царя, не осталось из числа древнерусских князей ни одного, кто, будучи одним из трех братьев или отцом троих сыновей, не выдвигался бы в Трояны "Слова о полку Игореве".

"Троянцы", производящие это имя от Трои - Пергама, договорились в лице Павла Вяземского до того, что пресловутая "дева-Обида", которая якобы есть в "Слове о полку", - "дева", которая якобы "вступила на Землю Трояна" и "восплескала лебедиными крыльями", - это не кто иная, как сама Елена Прекрасная! (П. П. Вяземский. Замечания на "Слово о полку Игореве". СПб., 1875).

Пушкин противился этому Траяну как римскому императору. События, о которых поет "Слово", происходят "у Дону". Где же тут Бессарабия? - спрашивал Пушкин и заявлял, что не шутя не стоит и опровергать этих взглядов.

С восторгом приняли римского императора в "Слове о полку Игореве"... румынские исследователи. По этому поводу в своем труде о "Трояне" академик Н. С. Державин пишет следующее: "Статья профессора А. И. Яцимирского "Тропа Траяна" в "Слове о полку Игореве" и попытка румынского ученого объяснить это выражение, напечатанная в "Трудах Московского археологического общества", представляет собою явное недоразумение: в ней ни слова нет собственно о "тропе Траяна", а говорится только о Трояне вообще, в духе национал-шовинистических установок румынского профессора Барбу-Петрическу-Хыджеу..." ("Троян" в "Слове о полку Игореве" - в сборнике статей академика Н. С. Державина, изд. Академии наук СССР, 1941, примечания, стр. 29).

Я упомянул, что даже и Владимир Мономах выдвигался в Трояны "Слова о полку". Чтобы не быть голословным касательно этого не всем известного утверждения, процитируем: "Народное предание о победе богатыря над змеем всего более подходит к Мономаху - Трояну, по имени которого валы и слывут Трояновыми" (А. В. Лонгинов. Историческое исследование "Сказания о походе Северского князя Игоря Святославича на половцев в 1185 г.". Одесса, 1898, стр. 107).

Академик Н. С. Державин - берем новейшего исследователя в данной области - круто расправляется с "мифологической" точкой зрения на Трояна, представленной Буслаевым, Квашниным-Самариным, Барсовым и другими: "Все эти объяснения образа Трояна в "Слове о полку Игореве" и подобные им страдают одним и тем же недостатком: искусственной надуманностью, интуитивной субъективностью, полным отсутствием под собою каких-либо конкретных, осязаемых, убедительных, материальных оснований, в силу чего они и не выдерживают никакой критики".

Н. С. Державин примыкает к воззрению на Трояна, которое он сам именует "историческим".

Идя вослед переписчику "Слова откровения святых апостолов" (XVI век), который считает, что "Троянь" - это и языческий бог, и в то же время "бяше царь в Риме", Н. С. Державин, подобно Карамзину, Дринову, Пыпину, усматривает в Трояне вполне историческое лицо, а именно римского императора I века н. э. (и начала II) (там же, стр. 43).

Наш исследователь сочувственно упомянул среди прочих точку зрения О. Огоновского, а этот автор под "тропою Трояна", в которую "рыскал Боян", понимает в буквальном смысле восьмидесятиверстный вал, который и теперь еще сохранился на Украине. Однако академик Н. С. Державин исправляет эту точку зрения, разумея под "тропой Трояна" известный археологам и историкам триумфальный памятник "трофеум Траяни" (tropheum Trajani) в Добрудже.

"В выражении "Слова" - "рища в тропу Трояню через поля на горы", - пишет Н. С. Державин, - я вижу отложение названия совершенно реального географического пункта (подчеркнуто мною - А. Ю.), а именно - одного из основанных Траяном памятников на полуострове в области нынешней Добруджи".

Далее исследователь уделяет очень много места описанию этого римского памятника эпохи Траяна и прилагает даже превосходные фотографии.

И все ж таки становится непонятным, почему Боян должен "рыскать", что уже само по себе означает носиться в разных направлениях, "кидаясь в разные места", - "а сам в ночь волком рыскал", - почему Боян принужден "рыскать" все одной и той же "трассой" - все "к трофею Траяна"?

И даже это противоречие толкователя с духом языка, - не говоря уже о том, что как раз троякое рысканье Бояна (по древу, волком по земле, орлом под облаками) разумеет сам певец, - показывает натяжку.

Уже эти два обстоятельства, при учете взаимного опровержения "троянцев", заставили меня весьма сочувственно отнестись к воззрению профессора Тихонравова, что "Троян" опискою, ошибкою произошло из "Бояна". Палеографически это весьма вероятно.

Но и помимо этого в пользу Бояна - очень многое.

2.

Чтобы избавить читателя от Траяна или Трояна, следует прежде всего предоставить в распоряжение читателя весь смысловой абзац и вооружить выборками из "Словаря древнерусского языка". А во-вторых, следует подчеркнуть, чтобы это не забывалось, и поставить вопрос: "Кто же именно рыскает "в тропу Трояню"? В поэме сказано: Боян!

Даю древнерусский текст. Оговариваюсь, что "в тропу Трояню" я заменил - "в тропу Бояню".

о, Бояне, соловию стараго времени! абы ты cia плъкы ущекоталъ, скача славiю
по мыслену древу, летая умомъ
подъ облакы, свивая славу
обаполы сего времени, рища въ тропу Бояню, чресъ поля на горы, - пети было песнь Игореви, того (Олга) внуку...

(В мусин-пушкинском издании стоит в скобках (Олга). И зачем "прати" против истины: Игорь таки, действительно, внук Олега Святославича, и об этом сказано в заглавии поэмы, а Троян здесь, как "дед" Игоря, есть явная натяжка!)

Воспользуюсь опять-таки "Материалами..." академика Срезневского.

Полк - в одном из главнейших значений - битва. У Срезневского дано четырнадцать примеров именно на это значение слова "полк". Да и в самом "Слове о полку Игореве" сказано: "были полки Олеговы", то есть войны, а не полк в смысле отряда.

Скакати... носиться... порхать. Рискати, рищу - нестись, и даже - нестись по воздуху: на воздусе на конях рищущим; и стремиться; тропа - ...путь; а путь это, одно из главных значений, и - "обычай, правило". "А что попы и дияконы их един хлеб ядят и во едином дому живут, у кого брат или сын, и тем по тому жь пути наше жалованье" (Ярлык Узбека, 1315 г.).

Далее академик И. И. Срезневский приводит в своих "Материалах..." путь в значении образа действия: "Не ходим в путь книгъчийск фарисейск".

Другой авторитет древнерусского и живого русского языка - Вл. Даль, поясняя слово путь и синонимируя его с тропою, уже в третьем значении определяет олово путь как способ или средство достижения чего-либо.

Напомним, что в слове "рыскать" всякий человек, не чуждый духу родного языка, должен, подобно Вл. Далю, чувствовать стремительный бег в разные стороны, как бы метание в разных направлениях, а отнюдь не по одному восьмидесятиверстному валу или только по "трассе" - в Добруджу, к трофею императора Траяна. "Рыскает волк в поле" и т. п.

Но раз тропа = путь = обычай = способ, то явно же, что здесь повторено в других, но очень близких словах то же самое, что было сказано в начале поэмы о рысканье, о полете творческой мысли Бояна - и мыслью (мысью) по древу, и сизым волком по земле, и, наконец, орлом под облаками.

Бояновыми путями, Баяновыми приемами, своим, Боянъим, обычаем поэтическим понесся бы Боян, если бы ему пришлось воспевать Игоря. Вот что хочет сказать певец, и только это. Вся поэма пронизана творческим спором певца Игорева с Бояном. Осмыслять какой-либо кусок "Слова о полку" вне охвата всей поэмы - это и есть роковая ошибка многих комментаторов, занесшая их и в Добруджу, и даже в Трою.

"Географическое" понимание академика Н. С. Державина вызвано тем, главным образом, что уж очень соблазнительно это созвучие "трофеум Траяни" - "тропа Трояня". Но... по-русски "да" означает "да", а по-немецки - "там"! Созвучие - плохой аргумент!

Как можно пренебрегать и тем, что "через поля - на горы", сказанное о Бояне же, это есть, в сущности, то же самое, что "волком по земле, сизым орлом под облаками"?! А в другом месте а волком прямо связано "поле": "аки серыи влъци въ поле" - "как серые волки в поле".

Я уже оговаривал перед читателем то обстоятельство, что "обаполы сего времени" я не перевожу как “по обе стороны сего времени", хотя "обаполы" и означало "по ею и по ту сторону". Но обапол == обаполы означало и у, при, близ и т. д.

И здесь этот смысл более уместен: ведь певец как бы пытается угадать, какую запевку дал бы вещий Бонн, если бы ему пришлось об этих битвах пропеть, как бы он стал свивать славу Игорю. См. такие речения, как "повитый славою", "свить лавровый венец" и "свивати", в "Материалах..." и в словаре Даля. Грамматически же - свивая славы означает свивая славу.

Мне кажется, читатель убежден теперь, что без Траяна, с одним только Бояном, яснее, осмысленнее. Речь идет о приемах песнетворения Бояновых, о Бояновых путях, или "тропах".

3.

Известно, сколь смело обращаются некоторые текстологи с текстом "Слова" в Екатерининском списке и в мусин-пушкинском издании - этих единственных наших первоисточниках: не подходит комментатору глагол "рострети" - принимают "рострепати" (река растрепала де лодки к устью), а иные принимают: "растрепала на кустах".

Однако все, что имеет связь с Траяном или Трояном, в подлинном смысле "табу" для комментаторов. Здесь на них нападает непонятная, неоправданная робость в ущерб истине, и они как бы теряют на этот случай свое знание древнерусского языка. Я разумею ту умственную эквилибристику, те натяжки, весьма напряженные, и те далекие поиски, которыми обременяют себя и читателя комментаторы, едва только дойдет дело до фразы: "На седьмом веце Трояни връже Всеслав жребий о девицю себе любу"; на современном языке:

"На седьмом веке Трояна кинул (метнул) Всеслав жребий о девице, ему любой".

Уж как только не толковали этот седьмый (=семый; см. "Материалы...") век Трояна! И мифологически-эпически, и условно-мистически, и, наконец, исторически!

Одни пишут: "семь" здесь "условное, эпическое". Другие: "седьмой" - мистическое число в христианской идеологии; здесь седьмой не в смысле точного числа истекших веков, а в смысле: по прошествии многих веков после Трояна.

- Нет! - решительно возражают сторонники исторического Траяна (или же Трояна), - "седьмой век Троянов" - это конкретное седьмое столетие, считая от Траяна. Но ведь и у тех, кто за Трояна выдает Рюрика, век Всеслава получается как раз седьмой от Рюрика, правда, они оговариваются, что "век" - это не столетие, а поколение.

Н. С. Державин и слышать не хочет, чтобы Трояном был Рюрик или кто другой из русских князей. Он - за Траяна римского. Допустим на мгновение. Но опять-таки, если мы не забыли арифметику, никак не натянешь, что Всеслав Полоцкий жил на седьмом веке после Траяна. Траян жил в I веке н. э., Всеслав Полоцкий - в XI веке. Получается 10, а не 7. А если понимать под седьмым Трояновым веком седьмой век после "падения римского владычества в Киевско-Дунайской области", как пишет Н. С. Державин, тогда, при столь широкой формулировке, можно доказать все, что хочешь! Не думаю, чтобы историки Киевской Руси вообще поддержали это слишком широкое утверждение о "владычестве римском в Киевско-Дунайской области". В таком контексте присоединять Киев к Дунаю попросту опрометчиво.

Из нижеследующей цитаты читатель увидит, как цитируемый автор не хочет упустить ни того, ни другого, чтобы только как-нибудь "осмыслить" этот "седьмый век Траянов": Всеслав Полоцкий, пишет академик Н. С. Державин, "жил в XI веке (умер в 1101 г.), т. е. на седьмом веке после падения римского владычества в Киевско-Дунайской области. С другой стороны, к VII же веку после Трояна (ум. в 117 г.) относится и образование Киевской державы".

Мы теряемся: от Траяна или от падения владычества римского хочет считать автор?

Образование Киевской державы либо есть понятие, строго датированное, - начало "державы Рюриковичей" - 862 год, пространнее - IX век; или же, если разуметь процесс складывания державы вообще, то ныне принято начинать со времен антских объединений, а длить - до удельного периода.

Ни в котором случае седьмой век для Всеслава Полоцкого не получается. Да и как сам Н. С. Державин не замечает, что у него и Всеслав Полоцкий (XI век), и "образование Киевской державы" получаются в одном и том же седьмом веке Траяновом? Сколь мне помнится, борьба Всеслава Полоцкого за Киевский "златый стол" уже не считается "образованием Киевской державы"!

Желание удержать Траяна и точно, хронологически понять "седьмый век Траянов" не в ладах с арифметикой и историей!

А что же делать остается с "семым веком" исследователю, который выдвигает в Траяны - Владимира Мономаха, или - Святослава, или - Олега Святославича? Им придется на сей случай перестать быть защитниками "исторического" Траяна и принять "мистического" или "эпического". Ибо иного выхода нет.

Не лучше ли принять, что никакого порядкового числа "седьмый" поэт не имел в виду, а - семый (одинаково существовавшее в древнерусской письменности наравне с "седьмый") - это не есть седьмой, а означает семый (от семо или само), близкое к сей, и это надо понимать, как самый, тот самый, именно сей век, Боянов. Дело в том, что семо и само чередовались в древнерусской письменности. Не бытовало ли слово самый, в форме семый?

Самый же означало: а) "местоимение, присоединяющееся к имени для придания ему высшей определительности, - ни самому тому великому подьяку..." ("Материалы..."); в) "для точного обозначения места и времени: "...и взял всю Двиньскую землю на щит без вести в еамый Петров день".

Как раз это значение мы имеем в разбираемой строфе: как раз на сем веке Бояна, именно на самом веке Бояна и метнул Всеслав жребий о девице, ему любой.

Второй вариант: на семомъ - это нарощение, то есть на сёмом - это на семъмъ, как съ в форме съсъ - сесь.

Итак, я предполагаю, что на сем, или на сёмом (на самом), превратилось в на семом - вся разница в ударении! - и сделалось порядковым числительным и породило горы литературы о "мистическом" или "историческом" числе 7 и всевозможные подгонки истории под эту цифру.

Даю это место в переводе поэтическом:

На том ли веке Бояна
метнул Всеслав жребий о девице, ему любой. На волшбу опираясь, Всеслав добыл-таки
града Киева и доткнулся копьем золотого престола Киевского!

4.

В третьем разе "Троян" встречается в таком сочетании с землей Русской - с Доном или же Черниговско-Киевско-Северскими землями, что если это римский император Траян, то радовать это может лишь какого-нибудь Варбу-Петричевку-Хыджеу.

Но, к счастью, историки Киевской Руси не подтвердят, что этот римский император, уже боровшийся с упадком Рима, повоевал русские земли вплоть до синего Дону и обладал ими настолько, что они именуются уже и в XII веке Землей Траяна.

К счастью, здесь сильнее всего видна необходимость восстановить Бояна, ибо, как доказано уже "Обоснованием перевода", "дева", якобы вторгшаяся на Землю Траяна, - это есть испорченное "дивой (дивый)", то есть половцы, вторгшиеся в Киевскую Русь - Землю Бояна.

В заключение заметим, что одно соседство Ярослава Мудрого с "Траяном" делает Траяна римского сомнительным. Тогда как Боян был певец именно времен Ярослава.

 


[Страничка ''Слова'']